В наличии Книга "Охота на Снарка. Пища для ума" (Кэрролл Льюис), АСТ в интернет-магазине OZON со скидкой! БестселлерЧасодеи. Часовой ключ. В наличии Книга "Охота на Снарка" (Кэрролл Льюис), Снарк+ в интернет-магазине OZON со скидкой! Издательство: Снарк+ БестселлерЧасодеи. Часовой ключ.
Рубрика «Параллельные переводы Льюиса Кэрролла». Генри Холидея. I have said it twice: That alone should encourage the crew. Just the place for a Snark. I have said it thrice: What I tell you three times is true. The crew was complete: it included a Boots— A maker of Bonnets and Hoods— A Barrister, brought to arrange their disputes— And a Broker, to value their goods.
A Billiard-marker, whose skill was immense, Might perhaps have won more than his share— But a Banker, engaged at enormous expense, Had the whole of their cash in his care. There was also a Beaver, that paced on the deck, Or would sit making lace in the bow: And had often the Bellman said saved them from wreck, Though none of the sailors knew how.
Перевод Михаила Пухова :. Охота на Снарка погония в восьми приступах. Приступ Первый Высадка. Объясню я потом, Что слова нас такие бодрят. Вот где водится Снарк. Знайте — истина в том, Что повторено трижды подряд. Бильярдист, чье искусство не знало границ, Мог шутя сколотить капитал, Но Банкир, приглашенный на крупный оклад, Под замком все их деньги держал.
Был в команде Бобер: плел он кружев узор, Свежий ветер вдыхая морской; Он команду сто раз от опасности спас — Но упорно молчал, от какой. По мнению ряда комментаторов, это Любовь, с которой их выгружает предводитель, и Надежда, с которой они охотятся на Снарка. Как и вычислительная машина, мозг, вероятно, действует одному из вариантов знаменитого принципа, который изложил Льюис Кэрролл».
Перевод Андрея Москотельникова :. Третий раз говорю; Трижды сказано — верьте не споря». Был в команде гостиничный Бой-Башмаки, Был пошивщик Беретов и прочих уборов [6]; Был и Брокер — выкрикивать в схватке очки, И Барристер — на случай охотничьих споров[7],.
Бильярдист — для игры на досуге в бильярд Он обчистил бы прочих до нитки, Но Банкир, приглашённый на крупный оклад, Под запором держал их пожитки ;. Был и Бобр; он без дела шатался весь день Или плёл кружева из шнурков; Он всегда утверждал Благозвон и везде От какого-то лиха берёг моряков.
Несколько месяцев спустя, 10 ноября, Чарли умер; ему было 22 года от роду. Как известно, сам Кэрролл признался впоследствии, что строка, пришедшая ему тогда, «во время прогулки в одиночестве» см. Только по завершении работы над поэмой она вошла в готовый текст последней строкой.
Мы, со своей стороны, назовём это первой инверсией. Несколькими абзацами выше Kate Lyon припоминает то, что можно назвать второй инверсией, связанной со «Снарком». Почему эта инверсия связана со «Снарком», Kate Lyon далее разъясняет так. Но слово krans существует или существовало и в английском языке, где означало отнюдь не простой венок.
В исходном написании этот предмет встречается у Шекспира — как «virgin crants» Офелии акт V, сцена 1. Может быть, и русское слово «кранты» — одного корня. Kate Lyon ссылается на специальное исследование Rosie Morris, опубликованное в марте года в журнале «Folklore» т.
Традиция вывешивания в церкви погребальных девственных венков живёт и в наши дни. Необходимо заметить ещё вот что. Русскому читателю не известно, а английского читателя Dr. John Tufail, автор представленного 2-й Международной конференции, посвящённой Льюису Кэрроллу, Университет города Ренна, Франция, октябрь г.
В своей статье Dr. John Tufail дополняет лингвистические наблюдения Kate Lyon собственными; он приводит параллели слову krans в языке африкаанс и связывает это слово даже не со Снарком, а именно с Буджумом. Делает он это на своём собственном пути интерпретации текста поэмы, что заставляет его воскресить перед читателем некоторые забытые страницы истории англиканского истеблишмента.
Как бы то ни было, а пара Snark — krans даёт нам третью инверсию, на этот раз всего лишь чисто словесную. Но дальше нас ждут и вполне смысловые инверсии. Ибо Kate Lyon продолжает прямые лингвистические наблюдения, не замутнённые экскурсами в историю викторианской борьбы идей.
В языке африкаанс, замечает она со ссылкой на The Oxford English Reference Dictionary Oxford University Press, , слово krans означает также скалу или утёс. Происходит, иными словами, вот что. Krans остаётся утёсом, покуда Булочник, сбегая с него, не достигает той точки, в которой утёс переходит в ущелье.
Как можно определить, когда холм уже сделался долиной. И в этой же точке безобидный, по уверениям Благозвона, Снарк превращается в зловещего Буджума, как то следует из оборванного на полуслове крика Булочника; сам же Булочник превращается в ничто.
От себя добавим, что здесь перед нами четвёртая, пятая — и шестая инверсии то, что исчезновение Булочника есть не простое превращение в ничто, а именно инверсия его сущности, разъясняется в собственном опыте интерпретации поэмы переводчиком; см. В статье «The Incorruptible Crown» автор дальше исследует ассоциации, связанные с венком, в творчестве Кэрролла.
Среди них, в частности, «верный призовой венок» из стихотворения «Лица в пламени камина» и аналогичное понятие из другого «серьёзного» Кэрролловского стихотворения — «Запретный плод». John Tufail, Kate Lyon и ещё несколько исследователей объединились в группу «Наоборот» «Сontrariwise» — Ассоциацию нового кэрроловедения.
Это касается и их предводителя, которого зовут Bellman. Но, если всем остальным охотникам прежние переводчики на русский язык без труда подбирали имена, также начинающиеся на букву «Б» так, например, Бобр счастливо соответствует английскому Beaver , то имя Bellman всегда вызывало затруднения, отчего переводчикам приходилось либо выбирать этому персонажу первое попавшееся имя из словаря как поступил Григорий Кружков, см.
Наиболее удачным в этом отношении следует признать имятворчество Михаила Пухова, который назвал предводителя команды охотников Благозвоном. И вот почему. Одно из самых распространённых приложений английского названия Bellman — это обозначение человека, который своим колокольчиком не колоколом!
В других ипостасях синонимами ему будут глашатай или даже вестник. Первоначально переводчик хотел остановиться на последнем термине, отказавшись в этом единственном случае от принципа начального «Б», поскольку не нашёл в русском языке слова на эту букву, которое хоть как-то соответствовало бы званию Bellman.
Однако в конце концов переводчику показалось целесообразным перенести в свой перевод имя «Благозвон». Оно объединяет два преимущества: по смысловой наполненности оно весьма соответствует понятию Bellman, и уже присутствует в сознании отечественного читателя, поскольку перевод Михаила Пухова известен лучше иных.
Выразим же ему признательность и поддержим нашего Благозвона. Даже предпосланное «Посвящение милому ребёнку» словно бы внушает читателю, будто дальнейшая история была рассказана маленькой девочке походя во время беззаботного времяпрепровождения на побережье.
А это значит, что уже самая первая строфа собственно поэмы должна была задавать игровой тон. Кэрролл достигает этого гротескной клаузулой, призванной сразу же рассмешить слушательницу: высаживая команду на берег, Благозвон… переносит каждого за шкирку; игровую нелепицу вводит последнее, уже нежданное в самом конце размеренной строфы словечко.
Как и вычислительная машина, мозг, вероятно, действует согласно одному из вариантов того знаменитого принципа, который изложил Льюис Кэрролл» см. Нины Демуровой к англоязычному тексту «Охоты на Снарка» на с. На самом деле Норберт Винер говорит о, так сказать, правиле «тройного повтора», а вот известного нашим гуманитариям лишь понаслышке «тройного правила» знаменитый математик здесь не усматривает.
И действительно, никакого «тройного правила» здесь нет. Если бы Кэрролл имел в намерении ввести его в строфу, он назвал бы его прямо — так, как оно называлось в элементарных руководствах по математике его времени, и тогда вторая строфа рождала бы в маленьких слушателях столь же бурный приступ весёлости, как и первая.
А ведь когда «тройное правило» — точнее, правило трёх Rule of Three — приходилось к месту, Кэрролл отнюдь не упускал возможности смешно припомнить его детям, как это произошло в эпизоде из первой части «Сильвии и Бруно», глава 12 «Музыкальный Садовник».
Сильвия, Бруно и Профессор спешат выйти на дорогу, но Садовнику запрещено выпускать детей за калитку. Подойдя к калитке, Сильвия обращается к Профессору. Может быть, он откроет вам. Думаете, я нарушу Правила. Да ни за шиллинг. Мы выйдем вместе с вами».
Открыть калитку, однако, оказалось не так-то просто. Садовник перепробовал все свои маленькие ключи. В конце концов Профессор отважился высказать робкое предположение. Я не раз наблюдал, что дверь легче всего открывается своим собственным ключом». Первая же попытка с большим ключом удалась; Садовник отпер калитку и протянул руку за деньгами.
Профессор отрицательно помотал головой. А раз она отперта, мы и выйдем через неё согласно Правилу — Правилу Троих». Садовник растерянно воззрился на него, а мы тем временем прошмыгнули мимо; но вскоре мы вновь услышали, как он задумчиво напевает, запирая за нами калитку:. Он присмотрелся — нет, Пример На Правило Троих.
Сказал он: «Никогда задач Я не решал таких. Садовник не зря связывает правило трёх с некоторым классом задач. Неизбежная и главнейшая. В данном месте «Сильвии и Бруно» суть комического эффекта от призвания Правила Трёх заключается в самой ситуации гротескного «взаимозачёта», как о том говорится ещё в самой первой книге по теории расчётов, содержащей изложение тройного правила издана в году в Аугсбурге; цит.
Хрестоматия по истории математики. Арифметика и алгебра. Она также обращает внимание на соответствующую иллюстрацию Генри Холидея. На иллюстрации пошивщик Беретов изображён фрагментарно, в глубине под капитанским мостиком. Фрагмент рис. Henry Holiday Перевод Григория Кружкова :.
Не боясь, повторю: Вам отваги придаст эта весть. В третий раз говорю.
Успенский «Это, конечно, сумасшедшая теория. Однако она мне кажется недостаточно сумасшедшей, чтобы быть правильной новой теорией». Над этой фразой можно было бы просто посмеяться, сочтя её шуткой, но она была сказана всерьёз. И сказал её великий физик Нильс Бор другому великому физику Вернеру Гейзенбергу.
С неё, с этой фразы, возможно, будет отсчитываться новый этап в теории познания. Потому что в ней было впервые провозглашено, что представление о мире как об абсурде является одним из законных и даже необходимых способов познания мира.
Философия, и прежде всего тот её раздел, который называется гносеологией, или теорией познания, предлагает формулы, с одной стороны, объясняющие нам, какими способами мы пользуемся в процессе познания, а с другой — внушающие нам эти способы.
Одна из таких формул — только что приведённая цитата из Бора. Но механизм образования внутри нас модели окружающей действительности — а в эту действительность входят и люди — не исчерпывается утверждениями, сформулированными явно. Не менее важны воздействия косвенные.
Среди источников таких воздействий почётное место принадлежит искусству и литературе. Подобно философии, они отчасти объясняют нам нас самих, а отчасти управляют нашими мыслями и поведением, но, в отличие от философии, объясняют и управляют, не объявляя своих целей, действуя скорее на подсознание, чем на сознание.
Если наука даёт модель мира в виде некоторых более или менее эксплицитных схем, то искусство и литература создают модель в виде художественных образов. И коль скоро черты абсурдистского видения мира, проявившиеся в потребности сумасшедших теорий, проникли в высокую науку, неудивительно, что начиная со сказок эти черты прослеживаются и в литературе.
Признанным классиком литературы абсурда является Льюис Кэрролл. Его две знаменитые «Алисы»: «Алиса в стране чудес» и «Алиса в зазеркалье» — неоднократно издавались в русских переводах. Так что Кэрролл как прозаик хорошо известен русскоязычному читателю. Менее известен этому читателю Кэрролл как поэт, хотя обе «Алисы» полны замечательных стихов.
Конечно, они присутствуют и в русских переводах, но воспринимаются как бы на втором плане, заслонённые прозаическим повествованием. Их содержание мало связано с основным сюжетом. К тому же они зачастую представляют собою пародийное обыгрывание стихотворений, знакомых каждому англичанину, но, разумеется, отнюдь не каждому русскому.
Поэтому в русских изданиях эти кэрролловские стихи зачастую не переводятся в обычном смысле этого слова, а заменяются совсем другими стихотворными текстами в попытке создать у русскоязычного читателя тот же эффект, какой англоязычный читатель получает при чтении оригиналов. И пришлось мне написать совершенно другое стихотворение».
Вершиной поэтического творчества Кэрролла является его поэма «Охота на Снарка» «The Hunting of the Snark» , датированная г. На мой взгляд, это ещё и одна из вершин мировой поэзии. Что есть поэзия и в чём её цели — вряд ли всё это можно выразить ясным, исчерпывающим и убедительным образом.
По крайней мере одна из целей состоит в том, чтобы на сравнительно коротком пространстве текста путём сочетания смысла и музыки слов оказать на читателя и слушателя максимальное эмоциональное воздействие. В поэме Кэрролла это достигается. Но как раз это обстоятельство делает задачу её перевода почти невыполнимой.
Трудности подстерегают переводчика уже в подзаголовке: «An agony in eight fits». Из знаменательных, т. Это, бесспорно, восемь. А вот «agony» может значить и «муки», и «агония», и «смертельная борьба», и даже «любой взрыв эмоций» в частности, «взрыв смеха».
Слово «fit» означает «приступ» например, приступ энергии, но и приступ болезни , «припадок», «пароксизм», но также и «баллада», и «часть баллады», и «песнь как отдельное произведение», и «песнь как часть поэтического произведения». Так что же такое «Охота на Снарка» — агония в восьми припадках или же взрыв хохота в восьми песнях?
Надо полагать, и то и другое. И признать, что любой перевод будет неточным, так как не сможет передать этой многозначности. Но проблема перевода подзаголовка при всей её важности — это всё-таки проблема частная. Как сохранить напряжённый ритм поэмы, переводя её строфа в строфу, при том, что русские слова в среднем длиннее английских?
Как сохранить её лёгкий, ироничный, парадоксальный тон? Имена всех действующих лиц в английском оригинале начинаются на букву «B» вторую букву английского алфавита ; муза перевода требует, чтобы в русской версии все имена начинались на букву «Б».
В «Постскриптуме к русскому изданию» своей «Лолиты» Набоков, — а он был едва ли не единственным писателем, свободно владевшим обоими языками — указывает на непреодолимые трудности, встречающиеся при попытке передать средствами русского языка такие особенности, как «столь свойственные английскому тонкие недоговорённости, поэзия мысли, мгновенная перекличка между отвлечённейшими понятиями, роение односложных эпитетов».
И это — о переводе прозы, что уж тут говорить о переводе стихов, да ещё столь своеобразных, как стихи Кэрролла. Тем не менее переводы мало-помалу стали появляться. В г. Геллера, Д. Фридмана «Структурное программирование на АПЛ».
На её страницах встречаются отдельные фрагменты из кэрролловского «Снарка» в переводе М. Переводились ли только эти фрагменты или же поэма переводилась целиком — оставалось неясным. Копирайт датирован г. В выходных данных указан тираж тыс.
Появление слова «Смарк» переводчик объясняет следующим образом: если английское «Snark» вызывает ассоциации со словами «shark», «snake» и т. В переводе вообще много необычных слов: Бомцман потому что он делает «бом-бом» колоколом , Бандид и др.
Направление исканий переводчика понятно, но всё же и в этих словах, и в замене Снарка на Смарка ощущается некий перебор. В этих приёмах, а также в полиграфическом оформлении поэмы — строфы набраны вкривь и вкось и шрифтом разного размера — видна некая ложная тенденция, а именно попытка перенести на поверхностный уровень те особенности поэтики Кэрролла, которые в исходном английском тексте расположены на уровне глубинном.
Из всех известных мне переводов перевод В. Фета кажется самым лучшим. Чтобы не быть голословным, я приведу первую строфу поэмы сперва в оригинале, а потом во всех пяти переводах. В переводе М. Фанченко «Это место для Снарка,» — Глашатай сказал И команду на берег отправил.
И за волосы каждого пальцем он взял, Через море доставив без правил. В переводе Григория Кружкова «Вот где водится Снарк! В переводе Е. Клюева «Это логово Смарка! В переводе Михаила Пухова «Вот где водится Снарк», — закричал Благозвон, Выгружая с любовью людей: Чтоб не сбило волной, он поддерживал их За власы пятернёю своей.
В переводе Виктора Фета: «Здесь мы Снарка найдём! Для адекватного восприятия поэмы в целом а также для правильного понимания поэтики Кэрролла существенна картина, нарисованная в её первой строфе: руководитель экспедиции за волосы переносит свою команду с корабля на берег, причём делает это с нежностью.
Наилучшим образом эту картину сумел передать Виктор Фет. Your email address will not be published. Save my name, email, and website in this browser for the next time I comment. Close Menu 0б авторе. Письмо Шувалову. Пыль книг и времени ценя. Венецианский еврей. Волшебный голос актера. Гоголь: ураган на юго-западе штата Миссури.
Кориолан: история повторяется. На сцене памяти. Принцип неопределенности: «Копенгаген» в Лондоне. Ричард III: лет спустя. Самая короткая ночь в волшебном лесу. Смена власти по Шекспиру. Льюис Кэрролл. Рада Москова. Adakisme, Dolikisme: the Kirkaldy connection.
An additional source for a Central Asian episode in "The Gift". An anti-locust campaign in Nabokov and Pushkin. Notes on Eryx, Omega, and Ata. Zoological label as literary form. Пушкин в Сиднее. Алан Корс. Наступит ли эпоха «после социализма»?
Красная Армия в дворянском гнезде. Напасть Первая. Leave a Reply Cancel reply Your email address will not be published.
Выпуск 102. Льюис Кэрролл - \Поделиться:
Leave a Reply